Они оставили след в истории Одессы

Собрание биографических очерков и статей

 

 

Гоголь Николай Васильевич (1809-1852) – писатель

 

Gogol1Портрет Н. Гоголя работы
Ф. Моллера. Начало 1840-х

Николай Гоголь родился 1 апреля 1809 года в селе Большие Сорочинцы (на границе Полтавского и Миргородского уездов). Происходил из старинного мало­российского рода – родился в семье небогатых помещиков В.А. и М.И. Гоголь-Яновских.

Его читают во всем мире. Его произведения переведены на десятки языков. “Вечера на хуторе близ Диканьки”, “Тарас Бульба”, “Ревизор”, “Нос”, “Вий”, “Ночь на Ивана Купалы”, “Мертвые души” – гордость русской и украинской литературы. Гоголь оказался единственным из отечественных классиков, кто смог органично соединить в своем творчестве две славянские культуры – русскую и украинскую. До Гоголя никто, пожалуй, не смог раскрыть внутренний мир маленького человека и заставить миллионы людей сопереживать ему. Проходят столетия, а его бессмертные произведения не потеряли и сегодня свою актуальность.

Николай Васильевич Гоголь дважды бывал в Одессе. Впервые он прибыл сюда в 1848 году по возвращении из Палестины. Вот что писала газета “Одесский вестник” в апреле того года:

“Сегодня, 16 апреля в 10 ½ утра, после 54 часов плавания прибыл в Одесский порт пароход-фрегат «Херсонес» из Константинополя с 37 пассажирами. В их числе находится Русский генеральный консул в Сирии К.М. Базили и знаменитый русский писатель Н.В. Гоголь”. Этот первый визит был неудачным: в Одессе в то время свирепствовала холера, и Гоголь в числе других пассажиров подвергся строгому карантину в течение двух недель. Только первого мая он попал в город. А уже седьмого покинул его из-за боязни заразиться и отправился в Малороссию. Эти несколько дней писатель проживал в доме Чижевича, в начале прошлого века он именовался домом Шульца, у своей приятельницы графини Толстой по улице Казарменной, 15.

Gogol2Портрет Н. Гоголя работы Ф. Моллера

Второе его пребывание в нашем городе было гораздо длительней. Спасаясь от северных холодов, писатель приехал в Одессу 24 октября 1850 года, провел здесь зиму и только в марте уехал в Москву.

Что влекло Гоголя в Одессу? С юных лет он был слаб здоровьем, часто болел, и южный климат, думалось, будет ему на пользу.

Из письма П.А. Плетневу от 2 декабря 1850 года:

“Слабая натура моя так уже устроилась, что чувствует жизненность только там, где тепло не натопленное. Следовало бы и теперь выехать хоть в Грецию: затем, признаюсь, и приехал в Одессу. Но такая одолела лень, так стало жалко разлучаться и на короткое время с православной Русью, что решился остаться здесь, надеясь на русский авось, т.е. авось-либо русская зима в Одессе будет сколько-нибудь милостивей московской”.

На этот раз Гоголь обосновался в доме своего родственника – отставного генерал-майора А.А. Трощинского (ул. Казарменная, позднее – Надеждинская, 11), в находившемся во дворе отдельном флигеле. Занимал писатель две небольшие комнаты на втором этаже. В 1902 году, к 50-летию со дня смерти классика отечественной литературы, Надеждинская улица была переименована в улицу Гоголя, а на здании установили мраморную доску. Последние лет пятнадцать исторический особняк находится в плачевном состоянии и давно нуждается в срочной реставрации.

И второй его приезд в Одессу не был легок. Из письма Гоголя матери, 28 октября 1850 года:

“С большим трудом добрался я или, лучше сказать, доплыл до Одессы. Проливной дождь сопровождал меня всю дорогу. Дорога невыносимая… Климат здешний, как я вижу, суров и, с непривычки, кажется суровей московского. Но, положим, от внешнего холода можно защититься, – но как защититься от того же в здешних продувных домах?”

Одесса, конечно, не Афины, но, к счастью, осень и зима 1850 года были теплыми, бесснежными. В первых числах декабря так потеплело, что набухли почки на сирени. И уже в декабре тон писем Гоголя совсем иной. Вот что он пишет в письме А.О. Смирновой 23 декабря 1850 года:

“Зима здесь в этом году особенно благоприятна. Временами солнце глянет радостно, так по-южному. Так вдруг и напомнится кусочек Ниццы”.

Что делал, чем занимался Гоголь в Одессе? По утрам дома усердно работал, стоя за высокой конторкой. А после ходил в гости, развлекался. Он составил себе небольшой, но избранный круг близких друзей и знакомых и часто посещал их. Это, прежде всего, семейство Репниных, проживавших в доме Кандыбы на углу Херсонской (Пастера) и Торговой улиц. Хозяева отвели в распоряжение Гоголя в бельэтаже одну комнату с окнами во двор. К Репниным он приходил обычно около трех часов дня. И когда писатель работал у них, всем в доме приказано было проходить без шума мимо дверей комнаты Гоголя.

Частенько посещал Гоголь князя Д. Гагарина, бывал и у младшего брата А.С. Пушкина, Льва Серге­еви­ча, который в те годы жил в Одессе на углу улиц Дерибасовской и Преображенской, в доме Крамарева, стоявшего на месте “Пассажа”.

Gogol3

Николай Васильевич живо интересовался одесским театром, сам наблюдал за постановкой “Ревизора”. А еще любил прогуливаться по улицам Одессы. Вот как описывали в те годы современники его оригинальную наружность: худой, бледный, с длинным, выдающимся и острым, словно птичьим носом. Странно одетый, с сумрачным, скорбным, бледным лицом. Ходил по улицам левой стороной, постоянно сталкиваясь с прохожими. Никогда не мог пройти мимо нищего, чтобы не подать ему, что мог. И всегда говорил: “Извините”, если нечего было вложить тому в руку. Впрочем, у Гоголя было много странностей. В обиходе он не любил симметрии, расставлял мебель в комнате не так, как у всех – а в углах и посередине комнаты. Свой день рождения всегда праздновал не 1 апреля, а накануне, 31-го марта. Никогда не крестился перед образами в церкви и не клал перед алтарем поклоны. Но молитвы слушал с вниманием, иногда повторял их нараспев, как будто служа сам себе литургию.

Над чем же работал Гоголь в Одессе? Историки установили, что здесь, на юге, он писал вторую часть “Мертвых душ”. Перед отъездом в марте 1851 года по вечерам писатель даже читал друзьям вслух отрывки из поэмы. Н. Репнин вспоминал, как он слушал Гоголя.

24 января 1851 года в беседе на вопрос, скоро ли выйдет окончание “Мертвых душ”, Гоголь ответил: “Я думаю, через год”.

С началом января в Одессе наступили холода, и у Николая Васильевича опять пошли недуги.

За несколько дней до отъезда друзья устроили Гоголю прощальный обед в ресторане Оттона, находившемся в здании гостиницы “Ришелье” на углу улиц Ришельевской и Ланжероновской. Расставаясь, Гоголь пообещал приехать в Одессу следующей зимой: “Здесь я могу дышать. Осенью я поеду в Полтаву, а к зиме сюда... Не могу переносить северных морозов… весь замерзаю, и физически, и нравственно”.

Gogol4

Вскоре после отъезда из Одессы, 3 апреля 1851 года, Гоголь пишет письмо к матери, удивительное письмо, более похоже на завещание потомкам. Судите сами:

“Ваши беспокойства и мысли о том, что я могу в чем-нибудь нуждаться, напрасны… Я просто стараюсь не заводить у себя ненужных вещей и сколько можно менее связываться какими-нибудь узами на земле: от этого будет легче и разлука с землей. Мы сейчас станем думать о всяких удовольствиях и весельях, задремлем, забудем, что есть на земле страданья и несчастья; заплывет телом душа, – и бог будет забыт. Человек так способен оскотиниться, что даже страшно желать ему быть в безнуждии и довольствии. Лучше желать ему спасти свою душу. Это всего главней”.

4 марта 1852 года Николая Васильевича Гоголя не стало.

В 1909 году, к столетию со дня рождения Н.В. Гоголя, А. Куприн писал: “Одинок, без продолжателей и преемников, он прошел по земле, как бог, не оставив за собою тени”.

 

Наталья Бржестовская, журналист

 

*****

Мой Гоголь

 

День рождения Николая Васильевича Гоголя, одного из любимых моих прозаиков. Удивительно точно родила его матушка, как раз на 1 апреля, праздник смеховой культуры. Знаете ли вы, что на могиле Гоголя высечены слова из Библии: “Горьким словам моим посмеются”, – это слова пророка Иеремии из 20 главы его книги. Сказать, что Гоголь читал и перечитывал Библию, не расставался с ней, – мало. Он мечтал уйти в монахи. Но никак не мог завершить земные дела.

В предсмертной записке он писал: “Будьте не мертвые, а живые души. Нет другой двери, кроме указанной Иисусом Христом”.

Нам остались книги Гоголя. Вклад его в литературу оценил Виссарион Белинский: “Гоголю не было образца, не было предшественников ни в русской, ни в иностранных литературах. Все теории, все предания литературные были против него, потому что он был против них. Чтобы понять его, надо было вовсе выкинуть их из головы, забыть об их существовании, – а это для многих значило бы переродиться, умереть и вновь воскреснуть”.

Напомню ряд фраз Гоголя и мы горьким словам его посмеемся:

“Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?” (“Ревизор”).

“Как ни глупы слова дурака, а иногда бывают они достаточны, чтобы смутить умного человека” (“Мертвые души”).

“Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело” (“Ревизор”).

“Эх, русский народец! Не любит умирать своей смертью!” (“Мертвые души”).

“Ничего нет сердитее всякого рода департаментов, полков, канцелярий и, словом, всякого рода должностных сословий. Теперь уже всякой частный человек считает в лице своем оскорбленным всё общество” (“Шинель”).

“Ребенка окрестили, причем он заплакал и сделал такую гримасу, как будто бы предчувствовал, что будет титулярный советник” (“Шинель”).

“Газета может потерять репутацию. Если всякий начнет писать, что у него сбежал нос, то... И так уже говорят, что печатается много несообразностей и ложных слухов” (“Нос”).

“Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья” (“Мертвые души”).

“Обращаться с словом нужно честно. Оно есть высший подарок Бога человеку” (“Выбранные места из переписки с друзьями”).

“Есть у русского человека враг, непримиримый, опасный враг, не будь которого, он был бы исполином. Враг этот – лень” (Письмо К.С. Аксакову, март 1841, Рим).

“Чему смеетесь? – Над собою смеетесь!..” (“Ревизор”).

“Скучно на этом свете, господа!” (“Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем”).

На фото – лучший, как мне кажется, памятник Гоголю работы Николая Андреева.

“Все мы вышли из гоголевской шинели” – сколько помню себя в школе, нам объясняли, что это Достоевский написал о Гоголе. Нужно было вырасти, чтоб узнать, что никакой это не Достоевский, а француз Эжен Мельхиор де Вогюэ, но от этого мысль не стала менее значима.

Кстати, у Гоголя были и стихи. Ну, очень слабые. Свою первую книжку – поэму он выпустил, затем бегал по магазинам, скупал и уничтожал. Урок молодым поэтам. Плохую услугу оказывают издатели, публикуя стихи Гоголя в собрании сочинений.

Но больше всего люблю у Гоголя не хрестоматийные – “Ревизор”, “Мертвые души”, “Тарас Бульба”, “Вечера на хуторе близ Диканьки”, а его пять “Петербургских повестей”, куда вошли и “Шинель”, и “Нос”, и “Записки сумасшедшего”. Мне кажется, что это проза не ХIХ века, а ХХ-го. Про ХХI век молчу – еще не осознал.

Василий Аксенов как-то написал: “Говоря, откуда мы все вышли, я вспоминаю, как Андрей Вознесенский однажды сказал, что мы вышли не из шинели, а из гоголевского «Носа»: ты, Вася, вышел из левой ноздри, а я – из правой”. О том, кто из какой ноздри – не знаю. Но, что Кафка с восторгом читал “Нос” Гоголя знаю, что Дмитрий Шостакович гордился тем, что написал оперу “Нос” знаю, что Джанни Родари переложил “Нос” в сказку в стихах, Резо Габриадзе изваял памятник “Носу”…

А сколько стихов! – “Нос майора Ковалева куцей жизни атрибут…”, – писала когда-то в Одессе Белла Верникова.

Меня не удивляет, когда Гоголь принес повесть “Нос” в “Московский наблюдатель” ее отвергли с негодованием, назвав – пошлой. И, естественно, для меня, что Пушкин обрадовался и тут же поставил повесть в свой журнал “Современник”, заметив, что в ней “много неожиданного, веселого и оригинального”.

Сколько трактовок у этой повести. И социологические, и психологические, и, конечно, фрейдистские. Николай Дежнев, к примеру, написал “Читая Гоголя”, где наконец-то объяснил нам, что это не нос покинул на время майора, а детородный член. Правда, не знаю, без чего стыднее было появляться в приличном обществе.

Мне интересней признание самого Николая Васильевича из его “Авторской исповеди”: “Обо мне много толковали, разбирая кое-какие мои стороны, но главного существа моего не определили”.

Его понимал один только Пушкин.

“Он мне говорил всегда, что еще ни у одного писателя не было этого дара выставлять так ярко пошлость жизни, уметь очертить в такой силе пошлость пошлого человека, чтобы вся та мелочь, которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно в глаза всем. Вот мое главное свойство”.

Думаю, что никто так как Гоголь не исследовал пошлость пошлого человека. Ведь и “Шинель” – это история искушения, одержимости страстью, погубившей Акакия Акакиевича Башмачкина. И дело тут не в “маленьких людях”, а во всеобщей пошлости, правящей бал.

Чем заканчиваются “Записки сумасшедшего”? Помните последнюю фразу: “А знаете ли вы, что у алжирского бея под носом шишка?” И вновь – нос… Но не у мелкого чиновника, а у бея… А заботы все те же – казаться, а не быть.

Действие в “Носе” начинается 25 марта, завершается 7 апреля, когда, нагулявшись, нос вернулся. Действие в “Записках сумасшедшего” происходит в мартобре. И вот уже почти два столетия вошел он в наш календарь – мы живем в мартобре – то в стихах Максимилиана Волошина, то в стихах Иосифа Бродского.

Творчество Гоголя перепахало русскую, да и мировую литературу. У Владимира Набокова есть работа, где он показывает, как из Гоголя вышло “Превращение” Франца Кафки.

Но и жизнь, и смерть Гоголя – мистически воздействовали на литературу.

Завет Михаила Булгакова: “Учитель, укрой меня своей чугунной шинелью”. И ведь укрыл.

4 марта 1852 года скончался Николай Васильевич Гоголь. Хоронили на кладбище Данилова монастыря. Черный надгробный камень из “черноморского гранита” выбрал для основания Иван Аксаков. Но в 1931 году решили, в связи с закрытием то ли кладбища, то ли монастыря, перенести прах на Новодевичье. И тут уже хоронили “по богатому, по первому разряду”. Бюст, мрамор. А когда умер Булгаков, Елена Сергеевна на складе кладбища искала ничейный камень. И ей подвезли основание с могилы Гоголя, надпись стесали. Так что укрыл. Своей “чугунной шинелью”.

Всем нам чаще в мыслях нужно обращаться к Гоголю.

Подумал: когда возникали “Юморины”, это был протестный акт, противостояние серости, заорганизованности буден и праздников. Другие сейчас времена. Может, пришло время в этот день читать Гоголя. Перечитаю “Записки сумасшедшего”. Может, что-то новое приоткроют мне в сегодняшнем дне. Да и во мне самом.

Ставим томик Гоголя на “золотую полку” актуальной литературы.

Евгений Голубовский, журналист
1 апреля 2020 года